Бумаги, найденные в домике тинро

И мне не остается ничего другого, как возвратиться, причем я считаю, что проявил в этом случае все мужество, на которое только способен.

На следующий день выхожу в Глинку с Кириллом — он вызвался проводить меня по крайней мере до тех пор, пока будут встречаться опасные участки. На том снежнике, от которого я повернул накануне, он все же не успел подать руку вовремя, и я опять лечу вниз, пока не удается воткнуть в снег поперек моей «трассы» палку. Теперь мне, впрочем, видна вся выположенная долина, и до обрыва далеко, и я могу кувыркаться вниз, особенно не задаваясь вопросом, быть или не быть... Но кувыркаться по этому же склону в молочном киселе тумана, каждую секунду с ужасом ощущая приближение возможного обрыва — нет, нет, слуга покорный!

Иногда, идя по склону буквально на рантах сапог, выворачивая ступни, с содроганием душевным слышу совсем рядом, как через стенку в жактовском доме, утробный рев прибоя. Там Тихий океан. А здесь, у меня на виду, Берингово море. Словом, хребет предельно истончается, у него с противоположной стороны уже нет ничего, что можно было бы рассматривать как склон,— в океан уходит провал, вдруг разверзается бездна, и так ненадежна, зыбка становится тропа, на которой ты застигнут!

Впоследствии я достаточно лазал по склонам медновских хребтов с геологом Отто Шмидтом, взбирался с ним и на высшую точку острова — гору Стейнегера (640 м). Хаос тестообразно застывших, нашпигованных обломками конгломератов, пестрых брекчий, желтых щебеночных осыпей и увешанных водорослями рифов был в наших маршрутах постоянным, признаться, несколько жутковатым подчас фоном. В каждую бухту мы входили как в некий затерянный мир, с любопытством и опаской. Ибо нет острова, по своей неприглаженной первозданности схожего с Медным!

Геология Командор еще не изучена досконально1, лишь ныне ею занялись вплотную: отовсюду едут геологи, ищут связующие звенья для своих теоретических построений и гипотез,, восстанавливают во всех пока доступных подробностях геологическую историю района. Историю, изобиловавшую катаклизмами, да еще какими. Острова-то вулканического происхождения!

По-видимому, с образовавшейся на дне Тихого океана громадной, весьма протяженной трещины некогда хлынула магма. Океан кипит, над ним клубились мощные протуберанцы пара и газов. Однако магма в воде быстро остывала, нагромождая рыхлые пирамиды так называемых подушечных лав. Мало-помалу возникали надводные постройки, утрясались перемежаемые слоями пепла, насыщенные растворами осадочные толщи,, бурно шел в рост экзотический лес. Кедры, секвойи, орехи, грабы... Лес, которого сейчас на Командорах нет и в помине. Но он был, о чем свидетельствуют остатки окаменевшей обугленной древесины

В свою очередь новорожденные острова подвергались непрерывному натиску морского прибоя, ветра и дождей, научно говоря — абразии и эрозии. Удалось ли им устоять в ту пору, приблизительно пятьдесят миллионов лет назад или вся Алеутская гряда, включая1 и ее командорское звено, превратилась в цепочку подводных отмелей? Да, нет; пожалуй, не удалось, но можно утверждать наверное, что фундамент, на котором с новой силой вспыхнула вулканическая деятельность ( и опять клокотала лава, и сеялся пепел, и полосовали черное небо молнии очистительных гроз),— фундамент этот безусловно остался. Словом, острова возродились к жизни, и был опять лес, и не стало леса, и отстукивало целые эпохи тяжеловесное геологическое время, и менялся климат,— но все еще слишком зримо заявляет эта земля о неистово-огненном характере своего прошлого.

И впрямь бурный был характер стихий в этой части планеты, воистину в поту дрожала, дыбилась, вставала на попа земля, если спустя безумную пропасть лет не пройти по ней без поддержки сбоку, без помощи ледоруба. Кирилл молчит. Я чертыхаюсь. Раньше, возможно, ходить здесь было несколько удобней,— существовала четкая тропа через весь остров, сейчас она нередко теряется, по хребту почти не ходят. Зачем, когда все нужное промыслу доставляют сейнера, флот местного значения, они же и готовые шкурки заберут. По наледям здесь карабкаются разве что алеуты-охотники в пору зимнего отстрела песца, а это бывает не каждый год. Кирилл говорит, что им приходится привязывать к обуви самодельные кошки, иначе по обледенелостям не пройти. Правда, несчастных случаев не было...

На прощанье он кричит мне вслед;

— Смотрите там не сорвитесь на спуске!

Оглавление