Бумаги, найденные в домике тинро
Но когда штормит, сейнеры обходят мыс и сгружают ящики с хлебом, сахаром, кинолентами в таком месте, где уже нет ни лестницы, ни спасительного движка. Тогда промысловики взваливают ящики на плечи и, скользя и падая в осыпях, гуськом карабкаются по стремнине).
Отскакиваю в сторону: с подъемника летит в полиэтиленовом мешке чье-то имущество, вещи и цветные одежки разбрасываются в разные стороны, словно брызги.
— Это что,— говорит Сергей Владимирович Мараков,— когда-то, помню, сорвалась бобина с каким-то кинофильмом, и вся эта лента раскручивалась бесконечно и кончилась как раз внизу, у подножья лестницы. Вот была картина, вот был фильм!
На лежбище из поселка спускаются напрямую, по крутизне. Подчас это спуск довольно рискованный. Альпинисты по таким кручам с подстраховкой и ледорубами ходят. Навешены кое-где и здесь перила, свисают нейлоновые веревки... Не всегда, правда, за них ухватишься. Однажды промысловик из сезонников, к острым ощущениям непривычный, глянул вниз и потерял сознание. Во всяком случае, так предполагают. Метров семьдесят он летел, ударяясь о выступы скал, и тут наперерез ему ринулся один из лучших портиков алеут Валерий Сушков. Смелый то был поступок, ведь падающий мог сбить парня с ног, и тогда бы уж ничто обоих не спасло...
Сумел Валерий удержать сезонника, не сорвался и сам. Потерпевший был в тяжелом состоянии, и его увезли в больницу на остров Беринга. К счастью, вскоре он поправился.
Каждый год перед началом промысла идет здесь разговор о технике безопасности, об увеличении расценок за труд: все-таки необычность условий, попробуй отгони котов в нужном направлении среди сплошных рифов и скал. На острове Беринга — равнина, никакого риска... Присутствовал я однажды на собрании, где решались вопросы такого рода. Василий Романович Болтенко, тогдашний секретарь Алеутского райкома, согласился с промысловиками — сам ведь лазал по тем кручам. Директор зверокомбината пообещал изыскать средства дополнительной оплаты медновцам. А затрудненность условий — ну что ж, медновский хребет, скал медновских с места не сдвинешь. Разве только лишнюю веревку в опасном месте можно навесить.
Когда начинается промысловая пора, не все идет так гладко, как записано на бумаге. Трудно бывает уложиться до начала августа. А потом у зверей начинается линька, и качество меха резко падает. Во-первых, зверя ожидают, скажем, сегодня, а он запаздывает с привалом. Во-вторых, погода бывает неподходящая — плохо когда дождь, плохо и при солнце. Да мало ли!.. Есть причины волноваться и промысловикам, и научным работникам ТИНРО — с последних спрашивают прогнозы.
Фред Челноков, сотрудник Камчатского отделения ТИНРО, познакомил меня с молодым остроскулым алеутом Кириллом. Он восхищен его деликатностью, честным отношением к рабочим обязанностям.
В дни, предваряющие начало промысла, хожу с Кириллом наблюдать привал холостяков. Алеут этот удивительно легконог. Дважды в день совершает он свой рискованный обход с биноклем, и так в течение всего промысла. Это необходимо для того, чтобы уяснить, стоит ли готовиться на следующее утро к отгону, будет ли кого отгонять. Кирилл принимает участие и в промысле. Он прыгает по шуршащим осыпям не хуже козла, идет без палки там, где я уже ползу на четвереньках, опасно скользит под уклон в мокрой траве. Я и с палкой то и дело падаю, но Кирилл всегда успевает прийти на помощь. Достается, конечно, и ему, как он ни искусен в такой ходьбе; признался, что однажды упал метров с шести-семи прямо на камни,— словом, сорвался, летел .кувырком,— и ничего, обошлось, только ногу зашиб.
Итак, вот она, жизнь котиковых лежбищ. Я имею почти неограниченную возможность наблюдать ее — пожалуй, на правах командорского «старожила». Обычно приезжих не очень охотно допускают здесь к лежбищам — глядишь, пойдут по ветру, напугают зверей или наживут себе какую-нибудь неприятность. Считается, что я уже кое-что смыслю в том, где можно ходить, а где нет — это верно, как верно и то, что о котиках нынче я знаю много. И многое в их жизни действительно представляет интерес, особенно для человека, наделенного способностью удивляться, неравнодушного к живой природе.
Алеуты-промысловики из тех, кто постарше, наблюдая за секачами, имеющими какие-либо отличительные признаки, уже давно заметили, что они облюбовывают одни и те же лежбища, куда возвращаются обычно каждую весну. Причем они даже, если это удается, норовят улечься в тех же местах, где лежали предыду-• щим летом.