Бумаги, найденные в домике тинро
Холостяки захвачены врасплох. Мы сейчас, впрочем, не гоняемся за мечеными, а сразу осуществляем отгон скопом, прижимаем всех зверей к обрыву. Осторожно «фильтруя» котиков между двумя глыбами через «решетку» из тех самых бамбуковых палок, наконец зажимаем одного зверька помельче, а потом, с превеликими сложностями, и другого, покрупнее; он зло грызет бамбук, глаза его налиты кровью. Задавленно хрипит. Ничего, ничего, дружок. Пострадай немного для науки. Это далеко не худшее, что может с тобой здесь приключиться. Твое счастье, что ты облюбовал лежбище, на котором пока не ведется промысел.
Итак, прочитаны две метки: Е-2931 и С-3317. Как я позже узнал, никакие это не «американцы». Один кот здешний, медиовский, а другой вроде с острова Тюленьего, что близ Сахалина.
— Эти метки для меня очень ценны,— говорит довольный результатами отгона Борис.— Многие утверждают, что Урилье лежбище, если можно так сказать, само в себе. Вот и важно мне узнать, почему оно так медленно растет, в чем причина.
Возвращаемся в Глинку. В последний раз оглядываюсь на лежбище Урилье — правда, с подъема виден только берег, а лежбище осталось за выступами обрывов. Некогда захиревшее и вот потихоньку уже восстанавливающееся, оно одно из самых старых на Командорах. Именно здесь, вдали от Глинки, часто промышляли пираты-котиколовы.
— Я вам сейчас покажу место, откуда алеуты обстреливали всех этих, с позволения сказать, флибустьеров,— говорит Борис—Обзор там неплохой, и патронов кругом полно валяется...
Он вывел меня на залысину, из которой выпирает выветрившаяся каменная порода, и присел.
— Вот они, смотрите...
Действительно, здесь россыпью лежат большие зеленые гильзы от винчестеров и берданок. Лежат они безмолвными свидетелями давних перестрелок добрых шестьдесят лет — и ходят здесь" люди, и берут эти гильзы на память, как и я взял, а их все равно не убывает, будто тут настоящая прошла война. Приведу факты, которые убедительно подтвердят, что остров Медный на протяжении многих лет и впрямь находился в состоянии войны если не с Японией как государством — было и это, впрочем,— то уж во всяком случае с гражданами Японии, промышлявшими у Командор хищничеством, что называется, на свой страх ириск.
Русско-японская война застала острова врасплох К обороне здесь ничего не было подготовлено. Защита Командор волей-неволей легла на плечи плохо вооруженных алеутов. И надо сказать, что эта задача была выполнена ими с честью.
Характерен эпизод, происшедший на острове Беринга в самом начале русско-японской войны. Караульщики близ Северного лежбища заметили какой-то корабль Присмотрелись повнимательней — японский Вскоре оттуда к берегу направилась шлюпка. На носу белый флаг — с мирными целями, значит. Алеуты стрелять не
Беспрепятственно высадившись,
японцы подошли к караульным. Был среди них и переводчик, говорил на 
ломаном русском языке, реденькие
усики пощипывал, в любезной улыбке скалился. Доложил, что японцы хотят
осмотреть лежбище в научных целях.
А караульные еще не знали, что идет русско-японская война, и поэтому против «научных целей» ничего возразить не могли. Даже наоборот — пожалуйста, занимайтесь своей наукой. Опустили винтовки, кое-кто уже и разрядил свою... Между тем совершенно напрасно ослабили они бдительность, и поняли это лишь тогда, когда «ученые» окружили караул, отобрали ружья и связали охранникам руки. А после этого «ученые» на глазах у безоружных алеутов взялись поливать места котиковых залежек керосином. Мало им показалось,— стали они стрелять по лежбищу из подвезенной пушки, сгонять зверей в воду. „Увлеклись они своим черным делом, а в это время одному алеуту удалось незаметно отойти. Двадцать четыре километра до Никольского он бежал через тундру со связанными сзади руками. И тем неожиданней было для японского десанта стремительное нападение подоспевших на выручку островитян. А стрелки они все отменные, с малых лет вроде как службу несут, под ружьем ходят. Нигде не нашли японцы спасения, всех перебили, кто сошел на берег, да вдобавок захватили трофеи — шлюпку с пушкой.