Бумаги, найденные в домике тинро

—Э, черт, все-таки калан — хищник,— роняет недовольно Борис,— укусит так, что и кость хрустнет.

Каланов в Глинке метили только раз и всего двух — кажется, еще в 1.961 году. Борису хочется провести второе мечение посолидней, ну, пометить хотя бы каланов двадцать —- как раз и в плане эта цифра утверждена начальством. Да вот как его метить? Ведь поймать калана можно только на берегу спящего, сачком или сеткой, а пометить нужно так, чтобы не встревожить стадо. Каланы крайне чувствительны к внешним раздражителям. Возьмет и уйдет стадо из этих мест.

Не разобраться, откуда ветер дует; у каланов между тем сильно развито- обоняние (слух .на втором месте, зрение лишь на третьем),

— С этим ветром беда,— жалуется Борис — Сплошное какое-то кружение. Идешь на ночное дежурство, вроде ветер как надо, с моря, а в час ночи повернет — и каланы все в море, естественный суточный цикл нарушен, не-прослежен до конца. И так каждый раз.

Каланы и впрямь учуяли нас метров за двести или даже за триста: на залежках их как не бывало.

Усаживаемся на удобные, как бы нарочно приспособленные для лежки бобровые камни. Чуть поодаль, за отливом, возвышаются сглаженные волнами рифы, защищающие этот уединенный уголок от штормовых накатов. Каланы сильно привязаны к местам обитания — это диктуется и удобством залежек, укрытых от бурного моря, и кормовой базой, достаточно, богатой в данном месте, чтобы стадо могло безбедно жить здесь многие годы. Неутомимый исследователь животного мира Курил Алексей Белкин (позже он трагически погиб) приметил, между прочим, что вновь расселяющиеся там каланы облюбовали именно те двадцать два острова, на которых их промышляли еще в конце прошлого столетия. Причем каланы не только отыскали эти «их» острова, но и заселили и обживают именно те камни, которые когда-то занимали деды и бабки.

А Борис все грустит, обозревая пестро разукрашенные выемки опустевших камней.

-— В мае и до половины июня я не мог на лежбище зайти,— каланов всюду было навалом среди камней. А сейчас вода потеплела, и они почти совсем не выходят, разве только ночью. Теперь, пожалуй, разве шторма ждать придется. Эх, неужели сорвется мечение?

Нам ничего теперь не остается, как только наблюдать за ними в бинокль: каланы уплыли довольно далеко в море, минуя прибрежные заросли капусты.

Как кучно они держатся,— говорю я, опуская бинокль,— прямо кипит там все.

Чувство локтя,— улыбается Борис.— У них не то, что у котов. Вообще я видел однажды двух косаток поблизости— ну, думаю, сейчас будет картина. Однако даже разочаровался немного — и косатки прошли мимо, и каланы на них внимания не обратили, а ведь вроде это злейшие их враги. Не заметили друг друга? Но ведь движение в воде обоюдно должно было вызвать какие-то акустические явления. Положим, косатки могли быть сыты,— значит, тогда каланы оказались не на уровне. Представляете, что было бы, если бы косатки ворвались в эту гущу каланьих тел?

Впрочем, не все каланы держатся в дальнем стаде,— некоторые плавают близко от берега, ныряя в зарослях морской капусты. Борис склонен считать, что это престарелые звери, которым в стаде почему-либо трудно ужиться, выдерживать его рабочий ритм.

Чаще всего в эти дни я с тоской сердечной — ведь даже телеобъективом не достать! — наблюдаю именно за такими одиночками. Забавно смотреть, как зверь, нырнув за ежами или ракушками, кладет их потом себе на грудь. Ежей он грызет, лежа на спине, и все время выплевывает кусочки панцирей. Поскольку грязи и мусора он совершенно не терпит, то раз от разу переворачивается, чтобы смыть шелуху. При этом, как следовало бы ждать, остальные ежи не сваливаются, не тонут,— лапки у него цепкие — пожалуй, он даже иголку сможет схватить и удержать.

Прошлым летом Борис возился в домике с больным' каланом. Когда калану захотелось пить, он дал ему воды в тазике, но, неуклюже ткнувшись туда головой, зверь тазик перевернул. В то же время он слышал и, возможно, видел, откуда Борис наливал в тазик воду, и полез в ведро. Чтобы он не опрокинул ведро на себя, Борис придерживал дужку. Калан тянул ведро к себе упорно, до тех пор, пока не окунул мордочку и не напился. После этого не пожелал выпускать его из лапок.

Оглавление