Ночевка превосходная
Признаться, я не очень поверил, когда мне говорили, что недавно стадо оленей насчитывало на Беринге тысяч пять голов. Не поверил потому, что куда же они в таком случае пропали, если сейчас осталось, как считают, сто-двести голов, не больше.
247
Однажды я поинтересовался судьбой
командорских оленей у старожила острова, заместителя директора зверокомбината
Ивана Федоровича Скрипникова.
— Да, были, были олешки. Паслись вот здесь по северным увалам, по тундре. Когда надо, пригоняли их к селу, забивали положенное число на мясо,— вспоминал он, разглаживая заскорузлой рукой отнюдь не конторского работника красное от ветра лицо; полистал какой-то свой карманный фолиант.— Они и сейчас еще на балансе зверокомбината числятся. Вот, пожалуйста: семьсот двадцать два оленя. Невеликая им цена, по три с чем-то целковых за голову, однако не списывают. С пастухами что-то не поладили, сэкономить на их заработке решили, что ли, уже не помню,— словом, уехали они к себе на Камчатку. Коряки пастухи были, опытные... Оставшееся без присмотра стадо откочевало на юг, в гористую часть острова, ну а там кручи, гололед... Гибли олени, словом. Да и браконьеры их не щадили, беззащитных-то.,. Ружья здесь почти у всех.
А для заезжих, особо дотошных корреспондентов, существует расхожая версия: стадо истребили... две собаки. Да, две собаки, кобель и сука, сорвались с привязи и дали на свободе потомство. И вот, мол, хитрые, одичавшие псы умело гонят оленей к обрывам или сворой валят на ровном месте. Никто никого не валит. Тем более сворой. Я не раз обошел весь остров Беринга, неоднократно пересекал его в самых разных направлениях, но не видел ни единой собаки. Зато следы браконьеров и даже заваленные камнями убитые олени мне попадались. Кое-кого из этих браконьеров я даже знаю, но, как говорится, не пойман—: не вор!
И еще относительно собак. Сейчас на острове Беринга всего две или три упряжки, то есть самое боль-
шее собак тридцать. В конце XIX века на этом же острове было семьсот собак, и не исключено, что многие из них действительно убегали в тундру, 'и все же поголовье оленей росло, а не сокращалось.
Я наконец впрямую атаковал Ивана Федоровича:
— Почему же вы сейчас пытаетесь избавиться от них, какая в этом логика, если мясо так или иначе всем здесь нужно? А с доставкой, сами знаете случаются и перебои. Ну, не было бы здесь оленей так ведь они есть, пусть даже немного. Прибрали бы вы их к рукам, для этого и нужно всего несколько пастухов да хозяйский глаз. Да, может, еще производителей с Камчатки завезти, обновить стадо, а?.. Выгода-то должна быть какая-нибудь? Даже так, прикидывая отвлеченно без цифр и арифмометра?
Иван Федорович посмотрел на меня, вздохнул покачал головой.
— Легко сказать. Когда на нашем комбинате столько всякого висит. Э, многоотраслевое хозяйство —разве только цветов в оранжереях не выращивают.
Похоже, что следить за стадом и производить планомерный отстрел, прекращать его тогда, когда это отражается на росте поголовья, наконец перегонять стадо в зимнее время поближе к селу, в равнинные места, чтобы предохранить животных от случайной гибели никому не хочется. Вот пасутся они сами по себе — и слава богу.
Зверокомбинат не хочет брать на себя лишнюю обузу и, вероятно, имеет для этого свои резоны. Считается, что основное дело на островах, которым стоит заниматься планово и за которое, наконец, приходится так или иначе отвечать,— это промысел котика да еще вот перспективно в будущем разведение норки.