Ночевка превосходная
Самим пришлось изготовлять приборы для измерения глубин, взятия проб донных отложений, сконструировать драгу, сплести планктонную сеть и свыше ста тысяч метров веревки. Не говоря уже о строительстве обсерватории для наблюдения колебаний уровня озера, оборудования метеостанции и так далее. Всего не перечислить. Ведь начал он буквально с нуля, «при наличии собственных сил и средств, а вернее,"без всяких средств». И позже он пишет: «По нескольку недель подряд пребывали мы на байкальском льду без палаток, ночевали обыкновенно на поверхности льда или снега... Возвращались в Култук с обмороженными лицами и красными глазами, но задание, которое себе ставили, всегда выполняли».
Без преувеличения, это научное подвижничество.
В течение одиннадцати лет двое ученых изучают животный и растительный мир Сибири, плавают по Японскому морю, поднимаются на вершины Хдмар-Да-бана и Сихотэ-Алиня, блуждают по тайге.
Тягот кочевой жизни Дыбовский как
бы не замечал. Любая обстановка была ему привычна. В этом смысле интересен
отрывок из частного письма одной интеллигентной сибирячки, приведенный в
воспоминаниях о Дыбовском: «1874 год внес в нашу жизнь разнообразие,— писала
она.— К нам в гости приезжал известный ученый-орнитолог Дыбовский, который
поселился в сорока верстах от Хабаровска со своими двумя 
товарищами. Он был одним из самых
интересных когда-либо виденных мною людей. Всегда скромно и чисто одетый,
довольно высокий, здоровый, шатен, красавец в полном смысле слова, он
производил такое впечатление, точно никогда не видел себя в зеркале и потому не
знал своей красоты. Спокойный уравновешенный философ, высокообразованный,
Дыбовский как бы не чувствовал своего превосходства над теми, кого встречал, и
охотно принимал участие во всяком пустом разговоре. А когда рассказывал о своих
изысканиях, то, казалось, будто читает самую интересную книгу... Жизнь в тайге
без всяких удобств не тяготила его нисколько.
В случае необходимости Дыбовский мог курить маньчжурский табак и есть пельмени из енота с кунжутным маслом, не находя в этом ничего особенного... Наука и помощь больным инородцам и окрестным казакам заменяли ему все в жизни. Я ни разу не видела его грустным, не слышала, чтобы он пожаловался на судьбу.
После беседы с ним становилось легче на душе и казалось, что все в жизни пустяки и тлен, кроме идеи, руководящей человеком».
Прекрасная характеристика человеческих качеств Дыбовского!
Между тем основная и постоянная его привязанность все та же — священное море Байкал. Здесь нет необходимости вести подробный разговор о его байкальских работах. Достаточно отметить, что именно за них Географическое общество наградило его золотой медалью и ходатайствовало перед царем о присвоении ему приставки к фамилии — Байкальский. В России, того времени приставки подобного рода свидетельствовали о высоких научных заслугах людей, которым они присваивались. Но ученый не захотел принимать от царя никаких знаков поощрений и отличий.
Когда истек срок ссылки, Дыбовский, окончательно покоренный раздольно-могучими просторами Сибири и Дальнею Востока, их неисхоженностью и малоиссле-дованностью, решил пока не возвращаться на родину. Он задумал осуществить поездку на Камчатку и подыскал себе единомышленников. Среди них был знаменитый путешественник и исследователь Сибири, в то время тоже ссыльный, Ян Черский.
Ради этой поездки Дыбовский отказался от должности профессора зоологии в Томском университете.