Теперь о самом Витусе Беринге
раз в день возвращения первооткрывателей в родную петропавловскую гавань. Он похоронен с почестями (которых, правда, был недостоин) в Петропавловске, и одно время могила его находилась рядом с могилой сподвижника Джемса Кука — капитана "Кларка.
Не лучше де ла Кройера выглядел в Камчатской экспедиции академик по кафедре истории и древностей Иоганн Эбергардт Фишер. Этот отправился в Сибирь .капитально, вместе с женой, с малолетними детьми. В науке его имя мало известно. А вот жестокостями и сумасбродством своим он в Сибири -прославился. Был случай в ряду многих других, не менее поразительных, когда Фишер на одном перегоне отказался ехать верхом на лошади, а вместо этого повелел сделать нечто вроде колыбели и в ней себя везти. «И приказал,— свидетельствует очевидец,— кроме проводников, из служивых по человеку по сторонам итить пешком и качку его со сторон держать, чтобы не качало; а трость свою с костылем велел напереди себя нести таким образом, якобы как перед архиереем носят. А понеже как известно здесь всем, что оная дорога находится в великих грязях, не токмо чтоб качку держать, но насилу с великою нуждою и сами пешком пройтить могут, и зато бьет палкою по чем ни попало, а выехавши из грязи стегает и батожьем немилостиво».
Бескорыстие в обиходной жизни и увлеченность наукой Георга Стеллера кажутся оттого еще более поразительными.
Итак, Стеллер, пока шла подготовка к плаванию, зазимовал на Камчатке. Любитель выпить (многие современники ставят это ему в вину), он, однако, не забывал дела. Дело у него было превыше всего. Он присматривался к быту камчадалов, расспрашивал у них о свойствах местных растений, постигал нехитрые приемы врачевания— то, что у нас принято сейчас называть народной медициной. Видеть неподалеку вулкан хотя бы Авачинский, и не попытаться заглянуть в его громыхающий зловонный кратер —нет, это было не в правилах дотошного натуралиста. Этнография была ему столь же близка, сколь и ботаника, но тогда он еще не имел достаточно времени, чтобы заниматься ею
В июне пакетботы «Св. Петр» и «Св. Павел», ведомые Берингом и Чириковым, вышли наконец из гаваниУдача, как мы знаем, не сопутствовала им с самого начала. Однако же через полтора месяца люди пакетбота «Св Петр» наконец увидели землю— это была Америка. Возбуждение охватило всех, без различия чинов один только Беринг не радовался. Пожалуй, он имел к этому некоторые основания: подступала зима а у экспедиции не было в запасе провианта корабль достаточно был потрепан штормами; да и как далеко плыть домой, никто не знал.
Беринг распорядился послать бот с корабельным мастером Софроном Хитровым «для сыскания гавани», на другом боте была снаряжена команда за водой. С этими людьми хотел сойти на берег и Стеллер. Однако Беринг сам не изъявил желания ступить на американскую землю и не разрешил этого натуралисту. Стеллера ужаснуло его решение. Он разругался с Берингом пуще прежнего, были сказаны жестокие, но справедливые слова, были приведены доводы, что нелепо и дико столько перенести, готовить такую экспедицию, наконец проплыть бушующим морем, ежедневно рискуя жизнью — и все того только ради, чтобы увидеть издали чужой берег и нанести его на карту. Как будто для того только пришли в Америку, возмущался Стеллер, чтобы набрать в ней воды и уйти обратно!
Беринг был бессмысленно непреклонен. Тогда Стеллер заявил, что поедет на берег один и ему не нужна никакая охрана. Он кликнул верного ему казака Фому Лепехина и стал готовить к спуску на воду небольшую шлюпку. Беринг наконец уступил, тем более, что просьбу натуралиста — редкий случай!— поддержали и офицеры.
И выглядело все это, по свидетельству Стеллера, довольно-таки нелепо: «...с великим негодованием и вредительными словами меня с судна спустили... не учиня никакого вспоможения, с одним команды моей служивым, к великой беде и смерти подвергнул; но как жестокими поступками и страхом ничего сделать не мог, претворивши все в дружбу, приказал: как я на берег выеду; в трубы трубить, думая, что я того рассудить не могу и что бесчестие ;за знак чести приму».
Это, собственно, не была материковая земля, а всего лишь остров, но отсюда большой берег хорошо просматривался, четко вырисовывалась на нем снеговая вершина, которой дали имя Св. Ильи (так называется она и поныне). Гора эта очень высока — одна из самых высоких в Северной Америке (5489 метров).
Шесть часов пробыл Стеллер на берегу густо заросшего лесом острова.