Теперь о самом Витусе Беринге

Стеллер едва ли был представителем безродных авантюристов, готовых служить кому попало. Известно, что он верою и правдой служил русской науке, причем, как видно из приведенных здесь свидетельств очевидцев и его личных писем, не преследуя никакой решительно корысти.

Ему небезразличны были судьбы России, он с пониманием и сочувствием относился к нуждам коренных жителей ее окраин. Доказательств тому сколько угодно. Не он ли послал еще в апреле 1741 года в сенат «покорнейшее доношение» о беззакониях и насилиях, чинимых местными правителями над камчатским населением? Не он ли предлагал меры для искоренения этих беззаконий, пусть на наш взгляд и наивные? Не он ли на свой страх и риск выпустил из-под стражи бедных камчадалов? Не он ли наконец обращался в синод с предложением об устройстве школ на Камчатке? Но не синод открыл первую на Камчатке школу в Болшерецке,— нет, это сделал именно Стеллер, причем полностью содержал ее на свои небогатые средства! «Обучать казачьих и иноземческих детей русской грамоте» он пригласил некого Гуляева, отбывавшего здесь ссылку, но, вероятно, преподавал в этой школе и сам.

Ну никак не вяжутся все эти поступки Стеллера с тем, что мы обычно понимаем под абсолютной беспринципностью!

Л. С. Берг тоже склонен иной раз упрекнуть Стеллера, который, по его мнению, «был первоклассным натуралистом, но совершенно аморальным человеком», И сплошь все крайности какие-то: «абсолютно беспринципный», «совершенно аморальный»... Зверей-де мучил. Что греха таить, мучил. Не ради забавы а наблюдая при этом за их поведением, ведя записи в тетрадке. Вот эти-то записи и дали повод позднейшим моралистам нет-нет да и бросить на него тень. Упуская из виду, что времечко было — середина XVIII века! Тогда никому и в голову не приходило дискутировать на тему о том, допустимо ли с точки зрения нравственности и морали ставить опыты над кроликами. А сейчас дискутируют. Этим признается сам факт, что подопытных зверюшек мучают и поныне.

Возвращаясь к Стеллеру, отметим объективности ради, что он все же не скупился на ласку для зверей — все зависело от обстоятельств. В путешествии из Иркутска в Баргузинские горы, например, следом за ним бежал его питомец — молодой ручной олень.

О жизни Стеллера мы знаем далеко не все. Тем досадней, что некоторые его произведения до сих пор не переведены на русский язык. В 1936 году издана большая биография Стеллера, принадлежащая перу профессора Стейнегера (тоже не переведенная). Она представляет интерес тем более, что Стейнегер сам работал на Командорах и в полной мере проникся духом их первооткрыватели. Им, в частности, впервые описаны киты — командорский ремнезуб и берардиус, много сил отдано изучению биологии морских котиков. Он приезжал на Командоры не однократно на протяжении сорока лет (последний раз — летом 1922 года). Тогда как самая высокая вершина острова Беринга названа Стеллеровой, самая высокая вершина острова Медного носит имя Стейнегера. Об этом последнем можно сказать, что он продолжал дело своего знаменитого предшественника на островах тоже «с крайним разумением».

Ваксель, выходец из Швеции, поступил на русскую службу в 1726 году. Во Вторую Камчатскую экспедицию он был зачислен по собственному желанию, в звании лейтенанта флота. Беринг взял его на пакетбот «Св. Петр» старшим офицером и, как показали дальнейшие события, в своем выборе не ошибся. Возвращаясь от берегов Америки, Ваксель фактически один командовал пакетботом, так как заболевший цингой капитан-командор почти не выходил из каюты. Вакселя отличали как решительность характера, так и безусловная продуманность всех его поступков. Он умел ладить с подчиненными и пользовался среди них авторитетом. Не ладил он только со Стеллером, но нам уже известно, что Стел-лер со многими был в ссоре.

В Петербург Свен Ваксель смог возвратиться только в 1749 году, то есть он единственный находился во Второй Камчатской экспедиции с самого начала и до конца.

Впоследствии повышался в званиях и командовал разными кораблями.

. Лет пятнадцать после того, как завершилась деятельность экспедиции, Ваксель, основываясь частью на личных впечатлениях, а частью на записях в судовом журнале его товарища, корабельных дел мастера Софрона Хитрова, написал книгу о плавании к берегам Америки. Именно она, да еще книга Стеллера «Из Камчатки в Америку» являются свидетельствами очевидцев и участников плавания и потому имеют научное значение, которое трудно переоценить.

Оглавление