Теперь о самом Витусе Беринге
чтобы он мог принять то либо иное решение. Но неудачи и болезни не сломили его упорства, и, верный своему долгу, он продолжал пробиваться сквозь льды; отступал, чтобы на следующее лето снова и снова начать плавание с исходной точки. В конце концов поставленная перед его отрядом задача была выполнена, и измученные первопроходцы смогли получить небольшую передышку.
В то время сенат без конца теребил Беринга, требуя действий, а размеры предприятия, во главе которого он стоял, были огромны, за всем сразу было не успеть, не хватало транспорта, случались перебои с провиантом, надвигалась зима, до Камчатки колымага экспедиции далеко еще не докатилась, на капитана-командора строчили доносы,— в таких условиях неторопливо делавший свое дело, измученный всей этой суетой капитан-комавщор писал в Петербург только об одном: чтобы его стили с должности, что она ему непосильна, что он стареет и здоровье у него не прежнее. Он тем чаще жаловался сенату, что похвастать какими-то вполне определенными результатами экспедиция, ведомая им сквозь дебри сибирские, пока не могла. И тут известие о благополучном переходе Овцына по Ледовитому океану между двумя величайшими реками Сибири! Это было первое весьма ощутимое достижение в ряду тех исследований и работ, которые стояли перед экспедицией. Успех Овцына дал возможность главе экспедиции отвести от себя нападки сената, а заодно помог ему приобрести душевное спокойствие, увериться в своих силах, Он тотчас же написал Овцыну теплое, исполненное дружеского участия, поздравительное письмецо: «Весьма радуюся о таком благополучном и еще до сего изобретенном, ныне же счастливо вами сысканном новом пути,— писал капитан-командор,—-причем и вас О том вашем благополучии поздравляю. И прошу, дабы я и впредь приятным вашим уведомлением оставлен не был, чего охотно слышать желаю».
Однако Овцын этого письма не получил.
Накануне своего блистательно завершенного перехода он жил в Березове на Оби, готовясь к очередной летней навигации. Городок этот был местом ссылки Петрова любимца Меншикова (нам знакома картина Сурикова на березовский сюжет). Взошедшая через несколько лет на русский престол Анна Иоанновна вскоре сослала в Березов и всю семью Долгоруких — именно они были повинны в ссылке сюда Меншиковых. Таким образом, новая императрица ограждала себя от притязаний старой знати, с помощью которой взошла на престол, и в то же время создавала видимость верности делам и наказам Петра (чем угождала петровской партии); к Петру же она была в лучшем случае безразлична. Но в угоду этой мнимой верности Петровым начинаниям она как раз и повелела снарядить Вторую Камчатскую экспедицию.
В Березове Овцын волей-неволей познакомился с Катей Долгорукой, в свое время невестой Петра Второго. Опальным Долгоруким в ссылке пришлось весьма несладко'. Князья или не князья, древние или не древ-
1 Совсем безвинно страдала в Березове Наталья Долгорукая — дочь героя Полтавской битвы, «птенца гнезда Петрова» фельдмаршала Шереметева. Шестнадцатилетней она была обручена с' Иваном Долгоруким, а через 26 дней после обручения, вопреки советам родственников, добровольно пошла за ним в ссылку («когда он был велик, так я с удовольствием за него шла, а когда он стал несчастлив — отказать ему?»). В результате происков канцеляриста Тишина ее муж, арестованный в одно время с Дмитрием Овцыным, был вскоре четвертован.
Жизнь Натальи Долгорукой — образец высокой верности супружескому долгу и стойкости духа, который не смогли сломить самые тяжкие испытания. Впоследствии, уйдя в монастырь, она с гордостью писала: «Я доказала всему свету, что я в любви верна».
Овцын возвращался с Енисея, когда в Тобольске его схватили и допросили в тайной канцелярии. Найдя виновным, отправили под конвоем к Берингу для прохождения дальнейшей службы, только уже в качестве матроса. Но как раз Беринг отнесся к разжалованному лейтенанту очень тепло, насколько это было возможно в тех обстоятельствах, и взял к себе как бы в адъютанты или ординарцы. Тем самым он избавил его от тяжелой, матросской службы и дал возможность чувствовать себя не последним человеком в экспедиции. Сам он, уважая в Овцыне навигаторский талант и здравый ум, спрашивал его советов и прислушивался к его мнению во время всего плавания к берегам Америки. Мало того: Овцын с разрешения капитана-командора присутствовал на всех офицерских советах в плавании. Но когда на последнем из них, отвечая Берингу, он твердо заявил, что земля, к которой вынесло пакетбот, вовсе Не Камчатка, ему пришлось выслушать немало грубых слов и в конце концов выйти из каюты.