Бусы и пушки экспедиции Беринга
Хотя известно, что
Жозеф Делиль действительно передавал Франции кое-какие сведения, получаемые им
в Академии, в том числе секретные карты, карта, по которой предстояло идти в
плавание кораблям экспедиции, едва ли была составлена намеренно ложной.
Множество иных карт XVII—XVIII веков точно так же страдали известной недостоверностью, а то и явным вымыслом. Земля Хуана де Гамы в те времена значилась на картах Гомана 1712 года, Гийома Делиля 1714 года и карте Российской империи Кирилова 1734 года. Еще ранее эту вымышленную землю нанес на свою карту к востоку от Японии португальский географ Тексейра. Так что Жозеф Делиль только позаимствовал злополучную землю Хуана де Гамы для своей карты, нисколько не погрешив против тех представлений, которые бытовали среди географов его поры.
Сам Жозеф Делиль не был участником экспедиции, но рекомендовал сводного брата «астронома» Людвига Делиля де ла Кройера.
Де ла Кройеру, человеку авантюрных наклонностей и бездарному, были даны важные полномочия следующей фразой указа сената: «...чтоб в вояж сперва шли по предложению и мнению профессора Делиля». Против «предложения и мнения профессора Делиля» выступил только один человек — помощник начальника экспедиции Алексей Чириков. Сам Беринг на себя такой смелости не взял.
Вот так и получилось, что русские суда, вместо того, чтобы без проволочек идти к берегам Америки, пошли
Чириков — один из тех участников экспедиции, которым были наиболее понятны и близки ее научные цели, историческое значение для судеб России в бассейне Тихого океана. Он был хорошо образован. Несмотря на молодость, зарекомендовал себя превосходным моряком.
искать землю Хуана де Гамы, которой, конечно, не нашли. Между тем драгоценное время было упущено. Вскоре корабли, ведомые Берингом и Чириковым, попали в непроницаемый туман и потеряли друг друга из виду. Отныне -им суждено было достичь берегов Америки в разное время (Чириков достиг раньше) и в разных местах. Пакетбот «Святой Павел» все-таки возвратился к родной Камчатке, а судно Беринга претерпело тяжелые бедствия. Появились больные цингой, заболел и сам Беринг. Ураганные ветры истрепали парусное вооружение, расшатали крепления пакетбота.
Свен Ваксель писал: «Мы должны были плыть в неизведанном, никем не описанном океане, точно слепые... Не знаю, существует ли на свете более безотрадное или более тяжелое состояние, чем плавание в неописанных водах. Говорю по собственному опыту и могу утверждать, что в течение пяти месяцев этого плавания... мне едва ли выдалось несколько часов непрерывного спокойного сна; я всегда находился в беспокойстве, в ожидании опасностей и бедствий».
А цинга свирепо косила людей. Некому было производить корабельные работы: «...корабль плыл как кусок мертвого дерева, почти без всякого управления и шел по воле волн и ветра, куда им только вздумалось его погнать».
4 ноября 1741 года на горизонте показалась безлесная земля, которая была принята за Камчатку. Впрочем, сам Беринг как раз не был в этом уверен. Но выхода не было, и после того как по счастливой случайности пакетбот легко перенесло через буруны в мелкую бухту, капитан-командор дал распоряжение высаживаться.
Больные матросы умирали, когда их
выносили на палубу, умирали в шлюпках. Цинга преследовала людей и на земле. К
болезням прибавились еще и зимние 
холода:
моряки обносились, их одежда превратилась в лохмотья...
Беринг умер на острове 8 декабря 1741 года.
На могиле Беринга я был еще в самый первый сюда приезд в 1959 году. Начальник районной милиции майор Артюхов дал мне свою упряжку собак, а за каюра отпустил сына Валю...